Оглавление

Для того чтобы оплатить первую мировую войну, британский подоходный налог был поднят до 5 шиллингов на заработанные доходы свыше 2500 фунтов стерлингов и незаработанные доходы свыше 2000 фунтов стерлингов. Однако к 1918 г. средняя ставка налога была 6 шиллингов и дополнительный налог выплачивался на доходы свыше 2500 фунтов. Другие страны начали взимать подоходный налог примерно в этот же период: Франция в 1914 г., Австралия в 1916 и Канада в 1917 г. Это была тенденция века. Другие страны начали эту практику раньше, и налоги прогрессивного типа взимались в Швейцарии, Нидерландах, Новой Зеландии и других странах. Были оптимисты, которые считали, что налоги будут уменьшены с окончанием войны. Но этого не случилось. Напротив, военные расходы продолжались и после заключения перемирия. Вместе с тем, мирные правительственные расходы возросли до уровня военных. И в то время как поступления от британского подоходного налога и дополнительного налога в 1913—1914 гг. составили 47249000 фунтов стерлингов, в 1920—1921 гг. ожидалось не менее, чем 387000000 миллионов фунтов стерлингов, а весь бюджет достиг 1 532 320 000 фунтов стерлингов. Повсюду царило ожидание того, что с окончанием войны мир улучшится и что тогда станет возможным осуществление любого плана социального обеспечения. К 1926 г. средняя ставка подоходного налога была снижена до 4 шиллингов 6 пенсов, но в 1931—1934 гг. она возросла до 5 шиллингов и в 1938 г. достигла 5 шиллингов 6 пенсов. В начале второй мировой войны Великобритания платила почти такие же налоги, как и при окончании первой мировой войны.

Интересно, что одной из воинственных стран, быстро оправившихся после первой мировой войны, была Бельгия. Оккупация Бельгии немцами спасла бельгийцев от кипучей активности правительства, которая столь тяжко поразила страны, считавшиеся победительницами. Бельгийцы не издавали массы постановлений, у них не было орды чиновников. Они также не стремились друг друга убедить в том, что мир принесет с собой золотой век. Их не обременяла бюрократия военных времен, и они принялись за работу и восстановили свое прежнее благополучие с удивитель- ной быстротой.

Иное произошло в Великобритании, где государственная часть национального дохода, почти 15% в 1913 г., повысилась до 28% в 1932 г. и до 30i% в 1938. К 1938 г. масштабы инвестиций частного капитала (исключение составляла недвижимая собственность) были весьма незначительны - почти нулевые.

Ситуация в США не отличалась слишком сильно. Федеральное правительство потратило примерно 1 миллион в 1914 г., его расходы после первой мировой войны в 1924 г. были в четыре раза больше. Дополнительный налог был введен в 1918 г. Это был прогрессивный налог со шкалой от 1 до 65%, так что частный доход более, чем в 1 миллион долларов облагался налогом в 77% от этой суммы. Это была самая высокая из когда-либо известных налоговых ставок. Налоговые ставки были снижены в 1926—1928 гг., однако подняты опять в 1932—1937 гг. К 1937 г. дополнительные налоги достигли рекордного максимума в 75%. Внутренние бюджетные поступления, составившие немного более 1500 миллионов фунтов стерлингов в 1932 г., достигли 13 миллионов фунтов стерлингов к 1942 г.

Одним из самых странных событий американской системы налогообложения было создание в Министерстве финансов США отдела разведки. Эта организация была создана в 1919 г. с общей целью препятствовать уклонению от налогов. Теоретически агенты этого отдела должны были называть Вандербильдов и Гуггенхеймов на Большое Жюри, доказав, что они платят налоги не полностью. Возможно, агенты это проделали неоднократно, но их имена будут увековечены в песнях и стихах совсем за другое. Ибо именно эти господа, и только они, как это ни. странно, приструнили гангстеров в период между 1930 и 1936 гг. Гангстеры тогда совсем распоясались. Так, Аль Капоне в Чикаго приписывали 46 убийств в 1925 г. и 64 убийства в 1926 г. Враждующие банды устраивали уличные бои с участием бронеавтомобилей с каждой стороны. Царство террора продолжалось до 1931 г., когда Аль Капоне был привлечен к суду и оштрафован на 50000 долларов. Эту сумму он был не в состоянии заплатить и приговорен к 11 годам тюрьмы. Его не обвиняли в убийствах, грабежах, бандитизме и взяточничестве. Его осудили за неуплату подоходного налога за период между 1924 и 1929 гг., за который его доход варьировал от 100000 до 257000 долларов в год. Было доказано однозначно, что он заплатил налоги на сумму значительно меньшую, чем 215030 долларов и 48 центов.

И это был не единичный случай, потому что такая же судьба ожидала нью-йоркского гангстера Уэкси Гордона. Более того, было доказано, что Том Пендергаст, политический босс Канзас Сити, в 1935 г. в действительности истратил 693 234 доллара, декларировав доход 125633 доллара. В результате расследования налоговых инспекторов диктатор Атл антик Сити Энох Джонсом был отправлен в тюрьму на десять лет. Хотя Хью умер до того, как его могли привлечь к суду за уклонение от налогов, но его помощнику, доктору Джеймсу Монроу Смиту, Президенту университета штата Луизиана, повезло меньше. Было доказано, что Смит участвовал в прибылях университетских архитекторов, утаив эти суммы от налоговых инспекторов. Многие другие гангстеры разделили судьбу доктора Смита, не имея его академических титулов, и по общему мнению за свои неблаговидные дела они полностью заслужили те наказания, к которым их присудили. Остаются сомнения, впрочем, за те ли преступления они были осуждены.

Если учесть, что в методах сбора налогов имелись серьезные просчеты, вряд ли можно придти к выводу, что население США па пороге второй мировой войны было обложено тяжелыми налогами. Подоходный налог выплачивался четырьмя или пятью миллионами налогоплательщиков и принес лишь 20% национального дохода. В 1932—1939 гг. те, чей доход составил менее 2500 долларов, не платили налог вообще. В дальнейшем уровень доходов, не облагавшихся налогом, опускался все ниже, составив 2000 долларов в 1940 г., 1500 долларов в 1941 г., 1200 долларов в 1942 г. и 642 доллара в 1945 г. К сожалению, для налогоплательщиков и в Великобритании и в США эти уточнения не тщательно скрывались. Когда сборщик налогов имел дело с полуграмотными людьми, он перепоручал сбор налога хозяину предприятия, где работали эти люди, и для многих рабочих налоговые вычеты не были столь заметны.

Примерно к 1950 г. подоходный налог был распространен на 50 миллионов людей. Таким образом, по сравнению с предыдущим периодом в Америке появилось в десять раз больше налогоплательщиков.

Налоги в США достигали рекордного уровня в 1851 г., когда Вивьен Келлемс обнаружила, что при президенте Гарри Трумэне за шесть лет американцы выплатили на 12 миллионов долларов налогов больше, чем при всех предыдущих президентах вместе взятых — от Джорджа Вашингтона до Франклина Д. Рузвельта. Трумэн потребовал 260000 миллионов долларов налогов, тогда как его предшественники забрали всего лишь 248000 миллионов долларов. Хотя к 1955 г. потолок доходов, с которых не взимался подоходный налог был поднят до 2000 долларов в год, со всех доходов выше этого уровня вычиталось 50%, а с доходов, начиная с 50000 долларов, не менее, чем 75%. Наивысшая ставка при максимальных доходах была 87%. Интересно отметить, что президент Эйзенхауэр, который проводил две активные кампании за режим экономии и сниженные налоги, переплюнул Трумэна по количеству налогов — при этом Эйзенхауэр не мог в качестве оправдания сослаться на войну. Этот случай еще раз свидетельствует об универсальности Второго закона Паркинсона, который действует вне зависимости от партийной философии или личных предпочтений.

Но если в США налоги были тяжелым бременем, для Великобритании они были фатальны. При высоком уровне налогообложения даже тогда, когда началась вторая мировая война, при длительном военном периоде, когда города сильно пострадали от бомбежек, британские финансы в любом случае были бы подвергнуты тяжелому испытанию. Но ситуация в Великобритании значительно усугубилась строительством социализма и защитой Империи, что было двойным бременем, которое Великобритания несла начиная с 1909 г. С одной стороны, консерваторы пытались сохранить то, что осталось от Империи. С другой стороны, лейбористская партия строила коммунистическую утопию. Ни одна страна в мире не могла себе позволить и то и другое одновременно, и маловероятно, что Великобритания была бы здесь исключением. Во время войны средние ставки подоходного налога быстро росли, поднявшись сначала до 7 шиллингов на фунт в 1939г., затем до 7 шиллингов 6 пенсов и позднее до 8 шиллингов 6 пенсов в 1940 г. и, наконец, до 10 шиллингов (50%) в 1942 г. Дополнительным налогом облагались доходы свыше 2000 фунтов стерлингов по шкале от 5 шиллингов 9 пенсов до 8 шиллингов 3 пенсов с 5000 фунтов стерлингов и до 9 шиллингов 6 пенсов с доходов от 10000 и выше. Результат был таков, что начиная с определенного уровня, доходы облагались налогом 19 шиллингов 6 пенсов на фунт, что означало почти полную конфискацию. Налоги на наследство предусматривали выплату 40% при стоимости недвижимости 300000 фунтов стерлингов, и самые высокие налоговые ставки на недвижимость достигали 65%. Это тяжелое бремя не было существенно облегчено, когда война закончилась. Расходы, удвоенные по сравнению с предвоенным временем, не были снижены после войны, а в некоторых случаях еще выросли.

Попытки спасти Империю привели к войне в Малайе, Корее, Кипре и Египте, а это потребовало содержания гарнизонов и советников и выплаты субсидий. Новая утопия в Великобритании потребовала создания гражданской службы, которая таинственным образом увеличивалась в размерах от 387000 в 1939 г. до 704000 человек в 1945 г., а многочисленные национализированные отрасли промышленности работали в основном в убыток. Что касается налоговой системы в целом и налогов на наследство, то положение можно легко себе представить. Возьмем в качестве примера супружескую пару с двумя детьми, у которых нет незаработанных доходов. В 1950—1951 гг. эти люди платили подоходный и дополнительный налоги по следующим ставкам (табл. 2).

Таким образом, даже самые богатые люди могли вполне легально располагать от 5000 до 6400 фунтов стерлингов дохода.

Налоговая ситуация была бы достаточно тяжела и в том случае, если бы, кроме необходимого налога, не было бы каких-либо других налогов. Однако существовал еще налог на покупку, налог на здравоохранение и страховку и значительные местные налоги. Налог громоздился на налог и одним из результатов налога на наследство (который между 1945 и 1957 гг. достигал 2000 фунтов стерлингов) было уменьшение количества богатых людей, так что бремя налогов в большей мере падало на бедняков. Вивиен Келлемс в своей работе «Труд, налоги и беды» (1952) писала:

«Посмотрите на Англию. Доходы богатых и высших классов уменьшаются и вообще исчезают после неумолимых визитов сборщиков налогов, и налоги перекладываются на плечи рабочих, тех самых, которые должны пользоваться благами британского социализма. За одиннадцать коротких лет с 1938 по 1949г. налоги с доходов ниже 1000 возросли на 615%, тогда как налоги с больших сумм увеличились на 171%.

Эта налоговая ситуация создала ненормальное положение на каждом конце шкалы. Виконт Шандос, например, жаловался, что его зарплата в качестве директора Нмпериал Кэмикэлз составила примерно одну треть чистой недельной зарплаты посыльного. С другой стороны, рабочий имел основания жаловаться на то, что два фунта, которые ему заплатили за сверхурочную работу в субботу, превратились в 26 шиллингов после выплаты налога. Более того, предположим, что он потратил эти 26 шиллингов на сигареты и полбутылки джина: с него Таможенное и Акцизное управления вычтут еще 20 шиллингов, так что на руки он получит лишь 6 пенсов. Инфляционное воздействие таких налогов вполне очевидно.

Недавно имело место снижение налоговых ставок с 8 шиллингов 6 пенсов до 7 шиллингов 9 пенсов в 1959 г. Однако важные наблюдения над бюджетом этого года были сделаны Гейтспеллом, лидером оппозиции, который сообщил, что в соответствии с данным бюджетом, должно быть выдано не менее 400 миллионов фунтов стерлингов. Любой министр финансов, который мог бы выделить эту сумму, может считать, что ему повезло.

Слово «выделить» свидетельствует, пусть и подсознательно, об определенном умонастроении. Согласно коммунистическому учению, все богатство страны принадлежит правительству, которое передает часть этого богатства наиболее достойным подданным. Вся идея частной собственности—дело прошлое, правительство должно владеть всем. Можно сказать, что повезло министру фи- нансов, который может позволить себе быть щедрым. Подобная щедрость на будущий год может быть уже станет невозможной. У Эдмунда Берка на этот счет иное мнение:

«Правительство не в силах обеспечить нас всем необходимым и легкомысленно было бы считать, что оно сможет это сделать. Народ содержит правительство, а не правительство народ. Правительство не в силах предотвратить зло. В этой области, а возможно, и в любой другой—возможности правительства весьма ограничены».

Много можно было сказать о государственной собственности, но имеется еще один аспект бюджета 1959—1960 гг., который, как представляется, чрезвычайно важен. Лидер оппозиции сделал выговор министру финансов за его безрассудную щедрость по отношению к налогоплательщику, на что министр финансов возражал, что в свете текущего положения эта щедрость вполне оправдана. Но о какой же щедрости (не говоря уже о легкомыслии) могла идти речь? Общие поступления в государственный бюджет должны были достичь 5620 миллионов фунтов стерлингов и 5223 миллиона правительство собиралось потратить. Эту сумму можно сравнить с государственными доходами в 1532324000 в 1920—1921 гг. и даже с государственным доходом в 1021 миллионов в 1938 г. и 4022 миллионов в 1948 г. За исключением бюджета 1955—1958 гг., обсуждаемый бюджет является самым тяжелым для населения бюджетом, принятым в мирное время. Государственный доход этого периода превышает валовый национальный продукт 1938 г. В то время как центральное и местные правительства забрали примерно треть валового национального продукта в 1957 г., нет оснований полагать, что их доля будет меньше в 1959 г. Статистика британского центрального и местного правительств стала каким-то кошмаром.

Американец, который читает этот комментарий о британских финансах, может считать, что его собственная страна не в столь тяжелом положении, и, строго говоря, это правда. Но если он ознакомится с цифрами, его чувство удовлетворения будет поколеблено, При том, что федеральное правительство забирает от 20 до 87% доходов налогоплательщика и при том, что к этим налогам добавляются налоги штатные и местные, становится очевидным, что США отправились по тому же пути, что и Великобритания, но продвигаются по этому пути медленее, чем последняя. Теоретически можно было бы вернуться назад или остановиться, но некоторые экономисты, напротив, требуют ускоренного продвижения. Они сравнивают огромные расходы американцев на частное производство и сбыт продуктов с их прижимистостью в обеспечении общественных услуг. Они призывают к более высоким налогам как к средству изменения баланса. Они рассматривают налог на продажу как особо перспективный метод повышения цепы продуктов, произведенных частным сектором, и обеспечения многочисленных общественных услуг. В этих аргументах много рационального, особенно для тех, кто незнаком с послевоенной Великобританией. Но придерживающиеся этой точки зрения не принимают во внимание тенденцию налогов увеличиваться в соответствии с определенным законом, а также они не пытаются зафиксировать предел, за которым повышение налогов ведет к катастрофе.

Даже если бы были установлены пределы налогообложения, все равно раздавались бы аргументы в пользу развития общественных услуг. Сторонники этой точки зрения ошибочно считают, что более высокие расходы дают лучшие результаты. Однако здесь нет логического следствия. Художники и ремесленники знают, что сопротивление материала может быть благом. Статуя, изваянная из гранита, обнаруживает свойства, которые не найдешь у статуи, изваянной из масла. Фактор стоимости аналогичен сопротивлению материала. Здание, построенное с учетом этого фактора, будет лучше, чем в том случае, когда этот фактор не действует. Так, где нет потолка стоимости, архитектор создает сверхэкстравагантные проекты. Законы, действующие в архитектуре, применимы и в управлении. Экономичные решения обычно самые лучшие, так как они связаны с интеллектуальным усилием, которое в противном случае никогда не было бы совершено. Решение управленческой проблемы требует способностей художника, при том, что результат непредсказуем, экономичен, не детализирован и точен. Окончательный ответ неизбежно получится в стиле классической композиции, где сопротивление материала очень существенно.

Есть люди, которые утверждают, что мы достигли уровня зажиточности, на котором мы можем себе позволить административное расточительство, или что оно просто необходимо в данной ситуации. Однако неэкономичное решение будет неприемлемо эстетически, даже если оно безупречно в финансовом отношении. Аргументы, подобные вышеизложенным, игнорируют и сам факт и природу бесхозяйственности. Они также игнорируют потери эффективности в результате роста бюрократии. Там, где нет автоматического свертывания этого роста, увеличение налогов и ассигнования более крупных сумм приведут ни к чему иному, как к упадку. Даже если бы можно было надеяться на то, что увеличение расходов не приведет к административному кризису, впереди на нашем пути пропасть. Мы знаем о ее существовании из судьбы других путешественников на выбранном пути. Мы даже примерно знаем, где находится эта пропасть. Все, что нам остается — это установить барьер в надлежащем месте.