Оглавление

Среди публикаций, в таком множестве извергающихся из недр канцелярского отдела, есть, несомненно, ценные и представляющие интерес. Например, «Доклад о государственных доходах и расходах, представленный в Министерство финансов», а также более основательная работа «Национальный доход и расходы». Никто не мог бы утверждать, что они не нужны или тривиальны. Работы такого рода редко привлекают внимание рецензента, но не один добросовестный критик упрекнул бы авторов в том, что они выбрали темы, лишенные общественного интереса.

Общий государственный доход Великобритании в 1957—1958 гг. достиг 5343 млн. фунтов стерлингов, а в 1958—1959 гг., как ожидается, он составит 5620 млн. фунтов стерлингов. Из этих сумм проценты на национальный долг съедают 816 млн., оставляя примерно 2841 млн. фунтов стерлингов на гражданские нужды и 1418 млн. на оборону. Говоря о расточительности страны, мы не можем игнорировать растущий национальный долг, который в настоящее время составляет 27231526000 млн. фунтов стерлингов. Эта ужасающая цифра, по-видимому, совершенно не волнует британских политиков. Они не видят никаких возражений против такого размера долга, в равной мере, как и против его увеличения, если это окажется удобным. Фактически, выплата процентов на финансированный долг — весьма расточительный процесс. Более практичным, чем многие думают, было бы погашение долга. США фактически начали этот процесс в 1919 г. и продолжали регулярную программу выплат до 1936 г. до тех пор, пока любые отношения государственного долга не стали рассматриваться в качестве прибавки к государственному бюджету. План ликвидации национального долга был бы важным шагом в направлении, которое в конечном счете привело бы к колоссальной экономии.

Помимо ужасающей бесхозяйственности, связанной с необходимостью выплаты задолженности, есть и другие постоянные источники расточительности. Предотвращение бесхозяйственности по этим каналам покрыло бы стоимость погашения долга в рассрочку. Обсуждение этого предмета было бы весьма упрощено, если бы бюджет ассигнований на гражданские нужды начинался бы со статьи «Зарплата государственным служащим». Но Министерство финансов предпочитает прятать свою армию чиновников под покровом бюрократических техницизмов, лишь иногда указывая в сноске: «Включая стоимость управления».

В настоящее время главные из ассигнований на гражданские нужды — это ассигнования на местные службы, национальную службу здравоохранения (включая пенсии), денежные пособия семьям и национальную помощь, сельскохозяйственные и Продовольственные субсидии и т. п. В джунглях цифр прячутся такие статьи, как стоимость правительственных комиссий и расследований, Центра арабских исследований Ближнего Востока и расходы на научную миссию в Вашингтоне, которая пока сделала удивительно мало. Среди ассигнований на министерские нужды скрыты растущие расходы на корреспонденцию с Организацией Объединенных Наций. Все эти траты составляют большую цифру, чем общая сумма военных расходов, прошлых, настоящих и будущих. Помощь местным службам в основном состоит из субсидий на оборудование.

Налогоплательщику, наверное, будет интересно узнать, как тратятся его деньги. Много средств тратится на управление больницами. Средняя больница — это место, где неухоженные пациенты стонут на своих койках, а амбулаторные больные безнадежно ждут, пока им не помогут в их беде. Где же, вы спросите, доктора? Почему не видно медсестер и санитарок? Все заняты в администрации и у них нет времени на пациентов. Консультанты тратят время, обрабатывая статистические данные для бесчисленных комитетов и администраторов, с которыми связана система больниц. Стоимость работы даже небольшой группы в больнице складывается из усилий администратора, главного клерка, помощника главного клерка, рядового клерка и оператора. Другие специалисты собирают ненужную статистику, создавая сложные таблицы, показывающие «коэффициент незанятых коек» и «процент занятых коек». Поток бумаг буквально ошеломляет медицинский персонал, который вынужден выполнять решения, принимаемые на более высоком уровне, где реальность не учитывается.

Другие консультанты пытаются заменить сломанное оборудование, для чего они заполняют формы в трех экземплярах для секретаря больницы, который пересылает заявки в медицинский комитет больницы, а из этого комитета заявки идут в административный совет больницы, а этот совет, в свою очередь, передает их в комитет по финнасам и общим вопросам, который подчинен комитету управления больницей и каждый, в свою очередь, подчинен Региональному совету. Ответа ждут месяцами. Когда ответ, наконец, приходит, это обычно просьба уточнить кодовый номер или замечание, что данное оборудование для обучения медсестер идет по линии комитета по обучению сестер, для которого существует специальная ведомость.

Но чем же заняты сестры? Они поглощены учетом простынь, одеял, наволочек и ночных горшков. Тот факт, что все эти предметы уже учтены в бухгалтерии, во внимание не принимается. Все равно учитывается каждая салфетка. Пациенты могут спокойно умирать, пока медсестры считают полотенца. Что касается совета больницы, он недавно взял в аренду помещение, после чего была проведена новая проводка, а затем помещение было продано в убыток, и больница переехала в новое, большее здание, чтобы разместить разросшийся персонал.Когда мы анализируем деятельность медсестер, мы видим, что их основное занятие — стирка. Раньше медсестер брали из монахинь, и осталось представление, что их форма должна отражать эту преемственность. От фактов никуда не уйдешь: покупка, стирка и глажение головных уборов сестер обходится стране в три четверти миллиона фунтов стерлингов. И расходы на одежду медсестер на этом не кончаются, потому что имеются еще фартуки, воротники, манжеты, пояса—на одну стирку и глажение уходит 650000 млн. фунтов стерлингов. Интересно, что никто из медицинского персонала, кроме сестер (например, женщины-врачи), не носит этот средневековый наряд, да и никто никогда не требовал, чтобы они его носили.

Самые дурные черты самых плохих больниц обычно связаны с Министерством пенсий, организацией, которая сочетает максимальные усилия с минимальными результатами. Так, например, недавно была проведена экспертиза здоровья ветерана войны с тем, чтобы скостить его пенсию на 20%. Для этого были собраны документы в восьми экземплярах, составившие всего 21 страницу машинописного текста в два интервала. Последующие несколько месяцев были потрачены на составление вопросов к заявлению и на ответы на эти вопросы. Заявление ветерана было заслушано в суде, в котором интересы Министерства защищал (за государственный счет) адвокат. В течение года, прежде, чем долг был официально выплачен, по этому делу было написано 40 писем. Задержки бывают еще больше, когда взаимодействуют два государственных учреждения. Когда капитан Томас Аткинс увольняется из армии по состоянию здоровья, министерский военный совет сообщает об этом Министерству пенсионного обеспечения, которое назначает еще один медицинский совет для того, чтобы выяснить степень нетрудоспособности Аткинса. Этот совет дает информацию министерству, которое, в свою очередь, информирует Главного казначея, который, в конце концов, распоряжается о выплате пенсии, что он сделал бы с большей легкостью, если бы не существовало Министерства пенсионного обеспечения.

Интересным моментом в этой процедуре является участие в ней медицинского чиновника. Это дипломированный медик, медицинские знания которого не используются, и его функция состоит в том, чтобы готовить детальную информацию для другого медицинского чиновника, решающего вопрос о трудоспособности человека, которого он в глаза не видел. Именно эта система медицинских чиновников обеспечивает каждое министерство своим собственным медицинским персоналом, не связанным с Министерством здравоохранения и не более полезным, чем юридический отдел Министерства, который вполне квалифицировано дает советы, если предстоит судебный процесс. Было время, когда практикующий врач был авторитетом, к чьему мнению прислушивался другой медик. В наше просвещенное время все понимают, что практикующий врач, живя по соседству со своим пациентом, может с ним подружиться, и его мнение будет предвзятым. Гораздо лучше пригласить медицинского чиновника, который подчинен другому медицинскому чиновнику, а последний—какому-либо комитету. В связи с этим решение принимается на основе общей политики без учета какого-либо конкретного случая или реальности. Жаль только времени, потраченного медицинским чиновником на свое образование. Специальный курс медицинской бюрократии было бы гораздо проще организовать, а свидетельством успешного завершения курса послужила бы способность выпускника правильно написать слово «диарея».

Недалеко от Министерства здравоохранения по затратам отстало Министерство сельского хозяйства, рыбного хозяйства, пищевой промышленности и лесного хозяйства. В этот квартет включено бывшее Министерство пищевой промышленности, которое существовало в военное время и пережило войну на многие годы. Деятельность министерств широко дублируется. Так, в Министерстве пищевой промышленности существуют два научных советника — один по сельскому хозяйству, а другой по пищевой промышленности, причем, каждый имеет свой штат сотрудников. При этом существует Совет по исследованию пищи со своими собственными исследовательскими лабораториями. Не рассматривая в настоящий момент вопрос о дублировании усилий, мы не можем не удивляться тому, как мало внимания было обращено Министерством на проблему получения органического удобрения из канализационных сбросов.

В течение многих лет британцы щедро выливали свои нечистоты в Северное море, импортируя гуано в качестве органического удобрения. Недавно был построены крупные очистные сооружения, которые уничтожают нечистоты в результате дорогостоящего процесса. В настоящее время хорошо известно, что нечистоты выделяют метан, а оставшуюся массу после соответствующей обработки можно продавать в качестве органического удобрения по 2 фунта за тонну. Таким образом, очистка нечистот может быть прибыльным делом, тогда как устаревшие очистные системы дают прибыли лишь в 2 шиллинга 6 пенсов за тонну. Часть этих денег может быть использована для получения метана, как это делается в Ковентри, но Управление газовой промышленности запрещает продавать метан, держа монополию в соответствии с законом 1948 г.

Не будучи заинтересованным в органическом удобрении, Министерство сельского хозяйства объединилось с Министерством энергетики, поставив себе задачей провести электричество даже в отдаленные сельские районы по проекту стоимостью 200 млн. фунтов. Известно, что во Франции та же самая задача решалась путем небольших установок, стоящих примерно 500 фунтов стерлингов, которые перерабатывают органические нечистоты в метан, а метан дает электроэнергию для получения света и тепла. Будучи предоставлен сам себе, фермер мог бы решить данную проблему независимо от бюрократов. Ведь бюрократам нужны контроль и администрация, формы, которые необходимо заполнить, и инструкции, которые нужно выполнять. Что касается расходов, больше, чем нужно, денег было потрачено на смехотворный электрический плуг, который в действии напоминал щенка на длинном поводке.

Когда Министерство приходит на помощь фермеру, непосредственный результат — это колоссальные расходы и дальнейшее увеличение штатов Национальной консультативной службы по сельскому хозяйству, которую следовало ликвидировать, по крайней мере, в 1957 г. Закон о мелких фермерах 1958 г., казалось, специально был разработан для помощи лодырям и дуракам, поддерживая бюрократию, ответственную за все головотяпства и злоупотребления. Пока все это происходит. Лесной отдел того же Министерства занят посадкой хвойных деревьев в Лейкленде и на уэльских овечьих пастбищах, видимо, не понимая, что получаемая продукция будет стоить в двадцать раз дороже по сравнению с импортным лесом. К тому времени как деревья вырастут, крепи в шахтах уже не будут годны. Они будут стоить столько же, сколько и уголь, добываемый открытым способом: цена дерева возрастет до 30 фунтов стерлингов за тонну. Крепежное дерево станет подобным использованным бутылкам и консервным банкам, которые никто не считает нужным собирать.

Возможно, что часть Министерства сельского хозяйства может быть сохранена без траты общественных средств. Это не относится к Министерству труда и Национальной службе, которые не выполняют каких-либо существенных функций. То, что эта «служба» никогда не служила интересам частных предпринимателей, совершенно очевидно. Из объявлений в журналах видно, как они набирают свой штат. Еще интереснее то, что до сих пор эта служба игнорируется правительственными советами. Даже национальные советы используют ее лишь для найма неквалифицированных рабочих. Другие правительственные организации дают объявления о найме рабочей силы и Рабочая корпорация доков имеет свою собственную систему.

Вооруженные силы конкурируют друг с другом, публикуя объявления в молодежных газетах. ВВС помещают свои объявления в журнале «Хогспёр» («Сорвиголова»), конкурируя за место в этом издании с кукурузными хлопьями Келлога и хлебцами Шреддис. Военно-морской флот объявляет набор учеников артиллерийских оружейников в газете «Игл» («Орел»). С помощью этих изданий молодым рассказывают об их возможностях. Но ни одна кампания набора не связана с организацией «Обмен рабочей силы». Эта организация устарела и бесполезна. Она очень мало за что берется, и ее успехи весьма скромны.

Еще один пример расточительства — зарплата фининспекторов, которая стоит стране почти 4 млн. фунтов стерлингов в год, а пользы от нее никакой. То же -можно сказать о Британском совете пo продуктивности. Мо и самые странные случай расточительности в пределах нормы по сравнению с тем, чем занимается комиссия по военным убыткам, чье существование само по себе — чудо нашего века.

Когда в вашем доме возникает пожар, вы звоните в страховую компанию, которая присылает оценщика, чтобы оценить размер убытков. Вы или ваш агент будете в подробностях рассказывать о своих потерях. Оценщик компании будет делать упор на то, что дом был в плохом состоянии и поздравит вас с тем, что ваша лучшая мебель находится в неповрежденной части дома. Более или менее корректный спор закончится компромиссом. Компания выплатит несколько больше, чем считает нужным оценщик. Между извещением о пожаре и выплатой чека проходит от десяти дней до шести недель. Если бы правительство занималось возмещением военных расходов через существующую систему страхования от пожара, все дела были бы рассмотрены уже к 1947 г. При подобном подходе все заинтересованные стороны ценят свое время и хотят придти к соглашению, избежав бесконечных споров. Сравните этот подход с деятельностью Комиссии по военным убыткам, которая все еще благополучно существует четырнадцать лет после того, когда были причинены последние убытки. По расчетам расходы этой комиссии за 1958—1959 гг. составили 20 млн. фунтов стерлингов. Вряд ли в это можно было поверить, если бы это не было заявлено самим министром финансов. Комиссия, очевидно, будет существовать до тех пор, пока следующая война не даст ей новую возможность бездеятельности.

Судьба тех, кто ждет компенсации, может вызвать наше сочувствие, но действительные жертвы (кроме налогоплательщиков) — это те несчастные, кто вынужден подавать двойной иск. Допустим, ваш дом был разрушен бомбой, а затем был занят военнослужащими армейского финансового корпуса, которые пустили перила на растопку и сломали двери гаража, пытаясь поставить туда свой грузовик. Возникает вопрос, был ли разрушен водопровод бомбой или своими войсками. Спор идет между Военным министерством и Комиссией по убыткам от бомбардировок, т. е. между двумя группами чиновников, которые заинтересованы лишь в том, чтобы быть при деле, пока они не уйдут на пенсию. В такой ситуации владелец дома может оставить надежду получить компенсацию. При его жизни, во всяком случае, компенсация не будет выплачена. А может быть, она не будет выплачена никогда.

Исследования расточительства, связанного с национализацией промышленности, превратили бы эту главу в длинную и тоскливую книгу, которую невозможно читать. Би-Би-Си со своим штатом в 15 тыс. человек будет в этом случае очевидной мишенью критики. Эта организация уже много и заслуженно критиковалась теми, кто никогда не был в США и не знает, что значит плохое телевидение. Имеется, однако, один расход, связанный с радиопередачами, который обычно оспаривается, а именно: содержание правительственной радиостанции в Эшдаун Форест. Эта радиостанция была основана в 1942 г. Соединенными Штатами в рамках борьбы с Гитлером. В 1946 г. эта радиостанция была передана Би-Би-Си и Министерству иностранных дел, обеспечившими штат в 4 тыс. человек и общие годовые расходы (1967 г.) в 5750 тыс. фунтов стерлингов. Эти средства были потрачены на то, чтобы интересы Великобритании отражались на сорока иностранных языках, н.а четырех разных волнах и тысячей сотрудников на один микрофон. Программы Би-Би-Си сочетают пропаганду и развлекательные сюжеты: уроки английского языка сочетаются с увеселительными программами. Значительная часть лавины информации на иностранных языках направлена на страны, находящиеся за железным занавесом, но сомнительно, слышат ли ее в этих странах (не говоря уже об интересе). Искажения, атмосферные помехи, пятна на солнце, глушение—все эти факторы делают эту программу доступной лишь для небольшого количества людей. В этих условиях было бы уместно задать вопрос, не будет ли закрытие правительственной радиостанции актом экономии? Что касается земли, на которой расположены здания станции, она давно должна быть возвращена законному владельцу, а именно — Её Величеству Королеве.

Интересно было бы обсудить другие национализированные отрасли промышленности. Семь из них должны банкам 664000000 миллионов фунтов стерлингов. Здесь достаточно указать, что часть этих расходов идет на междоусобную войну. Именно такие отношения складываются между предприятиями по производству электричества и газа, которые покупают место в газетах и журналах, превознося свои продукты без какой-либо пользы для народа, которому, как считается, они принадлежат. «Чтобы готовить по-современному, обращайтесь в «Электрик»,—умоляет Управление электроэнергии юга Великобритании. В этом был бы смысл, если бы существовал выбор — готовить на электрической печи, либо на древесном угле. Производители электроэнергии могут выиграть лишь за счет производителей газа, на которых мы в качестве налогоплательщиков потратили миллионы. Столь же сомнителен смысл рекламы молока, яиц и угля. Почему бы не сэкономить на рекламе и не продать их более дешево, вторично используя упаковку? Что касается угля, усилия по его продаже компенсируются исследованиями, проводимыми в энергетической промышленности. Неутомимые усилия Управления угольной промышленности, направленные на расширение способов использования твердого топлива вместо нефти, не менее замечательны, чем усилия службы эффективности горючего, продемонстрировавшей как расходы могут удерживаться на минимальном уровне. Однако другие чиновники, справедливо озабоченные загрязнением атмосферы, требуют, чтобы твердое топливо вообще не использовалось. Часто считается, что правительственные организации сами контролируют расходы, и их финансовые эксперты препятствуют расточительству. В настоящее время исследователям бесхозяйственности известно, что внутренние усилия добиться экономии всегда предваряют дополнительные расходы. Это особенно касается попыток экономии в области обороны, но также обстоят дела и во всех правительственных учреждениях. Начать с того, что количество внутренних ревизоров имеет тенденцию увеличиваться. Содержание экономических советников (как и группы экспертовюристов, врачей и архитекторов) само по себе связано с расходами. И каковы результаты их деятельности? Эти эксперты тщательно проверяют расход почтовых марок и официальных бланков. Они подвергают сомнению командировочные расходы. Они преследуют сотрудника, которому случайно переплатили. И за эту малозаметную деятельность они исправно получают зарплату. Здесь у нас нет никакой экономии.

Сказать, что эти чиновники не приносят нам никакой экономии — значит ничего не сказать. Фактически они добиваются того, что экономия невозможна. Ведь каждый начальник отдела в правительственном учреждении знает, что если его отдел не истратит выделенную ему сумму, то на будущий год ему выделят меньшую сумму. Он также знает, что деньги, которые удалось сэкономить, будут переведены в тот отдел, который перетратил средства, и начальник этого отдела будет повышен в должности с тем, чтобы отметить его более широкие полномочия; Таким образом, заведующий отдела должен планировать ежегодный дефицит, зная, что поступи он иначе, это будет несправедливо по отношению к его подчиненным, а может быть и по отношению к нему самому. Этот принцип действует во всех государственных службах от средней школы, директор которой пытается истратить большую сумму, выделенную на оборудование, до солдата в казарме, закладывающего в раскаленную печь очередную порцию кокса лишь для того, чтобы получить следующую недельную порцию. Все это показывает, что внутренний контроль неизбежно ведет к расточительству.

Как мы видели, Министерство финансов официально занимается борьбой с бесхозяйственностью, но его неудачи в этой области слишком очевидны. Сотрудники министерства достаточно бдительны, но они работают в узких рамках. Возьмем, например, эфемерное Министерство межминистерской координации, создание покойного Рамзея Макдональда. В качестве необходимого атрибута государства всеобщего благосостояния это Министерство возглавляется государственным секретарем по координации и планированию, и персонал министерства недавно переехал в новое здание недалеко от Скотланд Ярда, причем, существуют его филиалы. 7 тыс. сотрудников этого министерства в Бафф Орлингтон скоро переселятся в более просторные помещения в Четленхэм и Бат. Чиновники Министерства финансов периодически при:й5дят в ужас по поводу этого министерства и его расходов. Главный планировщик вынужден воевать за каждую тысячу квадратных метров площади. Заместитель министра по координации вынужден биться за каждую стенографистку. Но в компетенцию Министерства финансов не входит даже возможность поставить вопрос, имеет ли право Министерство координации на существование, а это первый вопрос, который следует задать. Отрицательный ответ на этот вопрос сэкономил бы много времени, которое тратится на детальный анализ его расходов. В практике Министерства финансов прецедент играет большую роль. Если на данное министерство ассигнованы определенные суммы, никто в Министерстве финансов не может оспорить его право на существование. Оно тратит деньги, следовательно, существует.

Рассматривая существующее положение вещей, читатель, возможно, будет в затруднении понять, каким образом так разрослась бюрократия? У читателя, несомненно, есть опыт общения с правительственными чиновниками, он, несомненно, подавал заявления, предложения, жалобы или запросы в правительственные учреждения. В какой-то момент своего общения с бюрократами он обязательно встречался с беспрецедентной обструкцией. Помня об этом, он, возможно, удивляется, каким образом правительственные учреждения так разрослись и стали такими дорогостоящими. Ведь испытав обструкцию чиновников, налогоплательщики должны бы были воспрепятствовать разрастанию соответствующего министерства. Чиновники, готовые отказать налогоплательщику, с таким же успехом откажут и друг другу. Автоматическое неприятие любого предложения само по себе должно сдерживать нововведения, а, соответственно, и траты. В таком заключении есть своя логика, но по размышлении читатель поймет, что исходная посылка неверна. Проблема вовсе не так уж проста. Вовсе не все государственные служащие создают помехи. Мы также должны помнить, что сопротивление любому предложению означает сопротивление любому способу снижения расходов.

И, наконец, следует упомянуть Министерство почт. Из всех правительственных учреждений это, по-видимому, наиболее эффективное, и у него есть ряд преимуществ по сравнению с американским Министерством почт. Тем не менее, это министерство работает значительно хуже, чем прежде. При наличии парка быстроходных автомобилей, доставка занимает гораздо больше времени, чем в 1900 году, когда почтальоны передвигались пешком. Даже в 1914 г. в большинстве районов Великобритании было четыре доставки в день, а по воскресеньям две. В настоящее время практикуется две доставки в будние дни, а по воскресеньям нет ни одной. В 1939 г. письмо, посланное в Лондоне до 4 часов, достигало лондонского адресата в тот же вечер. Теперь же этого не происходит. На критику подобного рода официальный ответ будет таков: «Несомненно, что при довоенной частоте доставок стоимость обработки одного письма была бы 4'/2 шиллинга, а не 3 шиллинга, и другие расценки соответственно возросли бы. Все это так, но разные отделы Министерства почт различаются по своей эффективности. Сейчас почтовый оборот значительно возрос. Считается, однако, что административные расходы сберегательного банка в шесть раз превышают тот уровень, на котором они находятся, и плошадь, занимаемая его центральной конторой, в шесть раз больше реально оправданной. И хотя в Министерстве почти меньше расточительства, чем в каком-либо другом государственном учреждении, это не значит, что там ею можно пренебречь. Если расходы на почтовое отправление сравнительно невелики, этого нельзя сказать о телеграмме.

В настоящей главе нас прежде всего интересуют чрезмерные расходы на администрацию и технократию. Здравоохранение, сельское хозяйство, промышленность и национализированные общественные службы обременены раздутыми структурами, связанными с администрацией, инспекцией, снабжением и рекламой. Все это приводит к постоянному расточительству ресурсов. В ответ на критику защитники системы отвечают, что все должны быть обеспечены работой, и ни при какой другой системе такое большое количество людей не имеет работы. На это можно возразить, что меньшее количество бюрократов означает сниженные налоги, а сниженные налоги стимулируют частное предпринимательство, и, наконец, расширение производства обеспечит большую занятость. Это рассуждение не лишено истины, однако, оно не затрагивает главный вопрос. Ведь главное возражение против бюрократии в том, что она лишает бюрократа индивидуальности. Действительно, человек, обреченный провести жизнь за папками и скрепками, имеет следующий выбор: понимая бесцельность своей работы, он может цинично решить, что нужно приложить все усилия для того, чтобы добиться наибольшей зарплаты и наилучшего положения, избегая ошибок и уклоняясь от принятия решений, играя наверняка и дожидаясь пенсии. Напротив, человек меньшего ума может убедить себя, что его работа имеет государственную важность, и что без него страна погибнет. Карьера, которая для многих означает выбор между цинизмом и заблуждением, не стоит той высокой цены, которую платят за нее налогоплательщики. Во многих профессиях, например, железнодорожника, ковбоя или моряка, ответственность, которую берет на себя мужчина, способствует формированию его характера. Другие профессии—журналисты, актеры, адвокаты—способствуют целостности личности. Ничего подобного нельзя сказать о рутинной работе чиновника. Эта работа развращает человека и разрушает его душу.